Приближаясь к Парижу, мы восхищались при мысли, что со взятием французской столицы все понесенные нами труды и лишения, начавшиеся от самого Рейна, прекратятся: что, кончивши со славою кампанию, мы бодро и весело возвратимся в отечество на долгий покой...

Наполеон сказал однажды: «Если Монмартр будет взят, Париж должен сдаться»,—и слова великого человека оправдались на деле: Монмартр взят, и Париж шлет парламентеров. Русские знамена развеваются на вершине Монмартра и не даром крутые бока его облились дорогою русской кровью: ею куплена была возможность великодушному Александру спасти смятенную столицу Франции...

Говорят, что в ту минуту, когда пришла к императору весть, что Париж сдается, государь обнял своего неразлучного друга, прусского короля, обнял Барклая и тут же поздравил его генерал-фельдмаршалом.

Цит. по кн.: Записки декабриста
Н. И. Лорера. — М., 1931. — С. 332—335.